Сахар, кофе и Ральф Кларк

Ральф Кларк впервые попадает в поле нашего зрения, будучи моряком на транспортном корабле «Дружба», перевозившем заключенных в Сидней в составе Первого флота Артура Филлипа, отправившегося создавать поселение в Ботаническом заливе. Он, как и остальные члены команды, уже вдали от дома осознал, что перспективы на будущее у него весьма неопределенные, и быстро сообразил, что многое стоило бы изменить. В своем дневнике он записал:

«…Сегодня впервые в своей жизни выпил чай без сахара, что мне придется делать в течение всего пути, ведь мой сахар кончается, поэтому я выпью чай с сахаром только сейчас и после того, как мы высадимся на берег в назначенный день…»

Конечно, на корабле было немного сахара, но, похоже, в основном для медицинских целей, ведь среди сохранившихся записей сахар упоминают практически одни только хирурги. Хирург Джон Уайт жаловался, что в его первом госпитале в Сиднее не было сахара, саго, ячменя, риса и овса — всего, что необходимо для больницы, однако Артур Боуз Смит, хирург на «Леди Пенрин», записал, что на обратном пути выделял «порцию саго и мягкого сахара на каждое рождение ребенка в качестве поощрения, ведь у меня и того и другого было в достатке». И в самом деле, он не отмечал нехватки сахара вплоть до того момента, когда «Леди Пенрин» была уже почти у берегов Китая на обратном пути в Европу, и это было буквально за несколько дней до того, как корабль бросил якорь в Макао, где он мог пополнить запасы.

Впрочем, Кларк не был так удачлив. Командор Первого флота, губернатор Артур Филлип взял на борт немного сахарного тростника на мысе Доброй Надежды, его неудачно попробовали высадить в Сиднее, но большую часть отправили на остров Норфолк, к северо-востоку от Сиднея. Вероятно, сахарный тростник там неплохо прижился, во всяком случае лейтенант Кинг сообщал об этом. В сохранившемся письме Кларк мрачно упоминает о том, что лейтенант Кинг написал сэру Джозефу Бэнксу о том, что ему удалось получить и сахар, и ром, но моряки не видели ни того ни другого, и мистер Кинг, по словам Кларка, «не стал бы заявлять это публично, потому что знал, что они не одобряют личные дела».

Здесь попахивало скорее скандалом, но уж никак не сахаром, мелассой или ромом, ароматы которых давно были недоступны бедному морскому лейтенанту. В начале 1791 г. Кларк записал в дневнике, что скучает по чаю и сахару, добавив, что не пил чая или вина уже шесть месяцев. Нормального кофе тоже не было:

«…Наш завтрак состоит из сухого хлеба и кофе, сделанного из жженой пшеницы, и мы рады тому, что у нас есть хотя бы это, — с Божьей помощью, я надеюсь, скоро придут лучшие времена. Скоро, потому что они уже не могут быть хуже».

Неделю спустя в надежде на скорое прибытие корабля он повторил свои слова о чае и сахаре, но ему еще предстояло ждать их до мая. В 1788 г. Кларк отправил письмо своему брату, служившему офицером в Плимуте. В письме он просил прислать:

«6 или 8 фунтов чая, около 40 или 50 фунтов сахара, 6 фунтов перца, 2 штуки набивного ситца по цене 3 или 4 доллара за штуку на оконные занавески и дюжину таких тарелок, какие ты давал мне, и сообщи мне цену, и я отправлю тебе чек на эту сумму. Будь добр, передай мои наилучшие и нежнейшие пожелания миссис Кларк и сообщи ей, что я написал ей с этой оказией…»

Пока Кларк прозябал без сахара в дебрях Австралии и острова Норфолк, где у него родилась дочь от осужденной по имени Мэри Брэнхем, его жена Бетси оставалась в Англии, воспитывая его сына, также названного Ральфом.

Кларк вернулся в Англию в 1792 г. и снова оставил Бетси беременной, когда отплыл воевать на Гаити в мае 1793 г., забрав с собой на сахарные острова Карибского моря юного Ральфа. Там Кларк-старший погиб в морском бою с французами, а его сын умер, по-видимому, в тот же день от желтой лихорадки; Бетси умерла чуть раньше во время родов, ребенок родился мертвым.

Но, вероятно, Кларк умер счастливым, поскольку в июне 1794 г. он писал в письме, как они взяли «45 кораб­лей, 36 из них — большие корабли, груженные сахаром, кофе, хлопком и индиго». Мы можем только надеяться, что он получил свою долю кофе и сахара перед тем, как был сражен, оставив незавершенные записи, свое имя на маленьком острове в заливе Сиднея, где когда-то был его сад, а также дочь от Мэри Брэнхем, о которой нам ничего больше не известно.