Глава 9 Признания рыбного убийцы

Я влюбился в море, когда в возрасте пяти лет увидел фильм о подводной жизни. В фильме показывали рыб, которые переливались всеми цветами радуги, огромные кораллы, гигантских моллюсков и крабов-отшельников.

Когда мне исполнилось двенадцать, мы с отцом решили заняться подводным плаванием с аквалангами. Мои первые глубоководные исследования ограничивались мутными водами соседних мичиганских озер – никакой интересной живности там не наблюдалось. Чуть позже мы всей семьей провели каникулы на Внешних отмелях Северной Каролины – полоске барьерных островов, представляющих собой самую крупную дельту реки в мире. Мы забрасывали удочки с бортов нашей маленькой лодки, ловили и с жадностью ели камбалу, тунца и дораду.

Мое первое погружение в открытом океане состоялось в 1969 году, во время весенних каникул на первом году обучения на медицинском факультете Мичиганского университета. В тот раз я отправился в государственный парк коралловых рифов Джона Пеннекампа – подводный парк на островах Флорида-Кис, где тысячи разноцветных рыб кружили вокруг меня, пока я блуждал по коралловым лабиринтам. Я был настолько потрясен увиденным, что спустя три года привез туда свою молодую жену Мэри, чтобы провести там медовый месяц.

В 1972 году мы уехали на Гавайи, где часто ловили сетью маленьких тропических рыбок для нашего морского аквариума. К сожалению, большинство из них погибало спустя несколько дней. Суровая реальность заключалась в том, что моя любовь к рыбалке, дайвингу и оформлению нашего аквариума превращала меня в убийцу всех рыб, которых я ловил. В течение последующих 20 лет несколько раз в году я вылавливал по крупной красивой рыбе – махи-махи, тунцу или лососю – в гавайских или калифорнийских водах с помощью удочки или гарпуна. Я полагал, что имею полное право забирать жизни этих рыб ради своего собственного удовольствия и поддержания своей жизни. А еще я был уверен, что белки и правильные жиры необходимы для моего питания и что рыба является одним из самых полезных источников этих элементов. Все происходящее казалась таким естественным! Однако мне предстояло еще много узнать.

Со времен блаженного детского неведения прошло уже 50 лет, и все это время я не перестаю рассказывать об оскудении океанических экосистем, которыми я восхищаюсь и к разорению которых я тоже, к сожалению, приложил руку. Начиная с 1950-х годов рыбной промышленностью было уничтожено 90 % мировых запасов рыбы{231}. Более трети всех морских видов – включая голубого тунца, атлантическую треску, аляскинского (камчатского) королевского краба и тихоокеанского лосося – были на грани исчезновения, а 7 % всех видов морских рыб полностью исчезли{232}.

Сокращение объемов улова привело к трехкратному росту цен на свежего лосося за последние десять лет. Из-за нехватки голубого тунца некоторые роллы японцы теперь делают с говядиной. Для того чтобы предотвратить или по крайней мере отсрочить полное исчезновение лосося, его улов в водах Калифорнии теперь запрещен.

Когда я вернулся на свои любимые коралловые рифы на островах Флорида-Кис в 2002 году, то обнаружил, что той бурлящей подводной жизни, которую я помнил, там больше нет, а сами рифы из-за сокращения поголовья рыбы и уменьшения количества кораллов в результате ухудшения экологической ситуации и повышения температуры океана стали редкими и пустыми. По некоторым прогнозам, к 2048 году численность всех видов рыб и прочих морских животных чрезвычайно сократится, то есть они будут на грани исчезновения или полностью вымрут{233}.

Мы считаем, что улучшение нашего здоровья и поддержание жизни является уважительной причиной для поедания морских животных, даже если это приведет к опустошению океанов и уничтожит всех их обитателей. Но что если все как раз наоборот? Что если употребление рыбы в тех количествах, которые обычно рекомендуют диетологи, больше вредит нашему здоровью, нежели идет на пользу?