История одиннадцатая Оля Кудрявцева

– Инн, а тебе будет интересно, если я расскажу не о себе, а о дочке? Потому что это не я живу в Бразилии, а она. А я уж при ней. И рецептами поделюсь…

– Оль, неужели ты решилась? – охнула я.

– Ну а что я, рыжая, что ли? – засмеялась красная, словно марокканский апельсин, Олюшка. – Просто у вас у всех такие судьбы интересные, жизни, истории, а у меня все проще пареной репы.

– Не смей так говорить! Мы с удовольствием тебя послушаем. Ты и так одна в номере живешь, как мышка-норушка. Девам же интересно. Давай сегодня сообразим у бассейна бразильскую вечеринку, а? С текилой, с чем-нибудь остреньким… Или что у вас там пьют?

– Ром, Иннуля. В основном у нас пьют ром. Я куплю бутылочку в баре, да и в столовой наберу овощей, чтобы быстренько приготовить бразильскую сальсу.

– Сальсу готовь! А вот ром мы купим в складчину. Еще не хватало тебе свои деньги тратить!

Вечером мы слушали еще одну исповедь:

– Моя питерская жизнь была совсем неинтересной. Школа, потом ПТУ, потом швейная фабрика. Кстати, мы с нашим Путиным были почти соседями, росли через два двора, только вот в разных школах учились. Я его всего на два года моложе. После швейной фабрики, чтобы зарабатывать побольше, перешла в ателье. Один из клиентов увидел меня на примерке, да и стал ухаживать. Был он меня на 14 лет старше, но зато с хорошим образованием. И жил не в коммуналке, как мы, а в отдельной квартире. Я подумала-подумала, да и вышла замуж.

Детей у нас долго не было, зато потом родилась наша Виктория, да такая красавица уродилась, что мне все соседи завидовали. Говорят, каждой матери ее дитя – самое лучшее, но тут природа действительно лотерейный билет подарила. Мы с Гришей невзрачные оба, а она красавица – глаз не отвести. Глазищи в половину лица, носик точеный, волосы ниже попы кудрями, талия осиная, ножки стройные… И все о принце мечтала. Уж как я ее берегла, но не углядела. Влюбилась она в этого своего бразильского Педро, да и укатила с ним за океан. Гриша сразу после ее отъезда заболел, да через пару лет и помер.

Осталась я одна. Ни свет не мил, ни жизнь не мила. Страдала люто. До того самого момента, пока не нашла случайно Гришины дневники. Оказалось, что мой муж, с которым я безоблачно и даже счастливо прожила столько лет, изменял мне налево и направо, и что, вполне вероятно, у моей Вики полным-полно в нашем городе братиков и сестричек. Тут я совсем расстроилась. Если наследники объявятся, то мне и жить негде будет…

А потом вдруг звонит дочь и говорит, что ее Педро с друзьями решили открыть небольшую швейную мастерскую, чтобы шить национальную одежду для туристов и костюмы для бразильских карнавалов. В общем, говорит, прилетай, мамка дорогая.

Бедному собраться – только перепоясаться. Пока дочки не было, я интернет освоила, посоветовалась с подругами, что брать с собой, где документы делать. Через два месяца уже в Рио приземлялась. В белых штанах. Как Остап Бендер. К сожалению, ни английского, ни какого другого языка я не знала. С зятем общались на пальцах, ибо дочка все время где-то бегала. Но поладили. Через пару месяцев я уже худо-бедно понимала, что он у меня на португальском спрашивает, или как мне в магазине цену узнать.

Первое время по привычке все время ждала холодов. Жаре радовалась, так как я мерзлячка, но в магазинах все время себе то кофту присматривала, то свитер, то куртку… Дети хохотали, никак не могли понять, что я подсознательно к осени и зиме готовлюсь. Сейчас уже привыкла, конечно.

Еще очень сложно было с едой. Я целыми днями на работе, соответственно, готовила раз в неделю кастрюлю щей да макарон по-флотски, чтобы на завтрак-ужин быстро подогреть. А какой борщ или щи по жаре, да после работы? Приходилось идти в кафешку под окном, брать там какой-нибудь сок и салат. Салата чуток, сока много – чтобы пожар от их перцев залить. В этой кафешке познакомилась с местными женщинами. Бразильянки и даже их мужчины – спокойные, приветливые, совсем не такие темпераментные, как в сериалах. Никуда не спешат, всегда тебе рады. Рассказывают что-то по часу, а я только головой киваю. Потом я им рассказываю, по-русски. Не перебивают, ловят интонацию. Так и подружились.

Что напрягало и напрягает до сих пор? Неторопливость. Все как сонные мухи. И официанты, и продавцы, и сотрудники нашей мастерской… Слава Богу, что и клиенты такие же неторопливые и невозмутимые. Ждут себе на веранде, сколько скажешь. А первое время я всех готова была убить. Нужно приметать воротничок, отдаю портнихе, захожу через 20 минут, а она еще нитку в иголку не вдела. А клиент на примерке уже полчаса ждет… И если в этот момент у портнихи обед, или конец рабочего дня, она спокойно собирается и уходит. Хоть потоп: время вышло – чао!

Но сейчас я и сама втянулась в этот ритм. И нервы стали как канаты. Хожу себе по улице, всем улыбаюсь, с детьми чужими тетешкаюсь, со стариками болтаю. Они знают, что я русская, и много вопросов про Россию задают. Телевизоры тут с американскими каналами, там одни гадости про нас говорят. Вот все и боятся. Газет тут почти не читают, как и книг. Все новости – то, что телевизор расскажет. Говорю же, наивные и простодушные. Вика злится, что я не в свое дело лезу, но мне же обидно, когда про нас все неправильно понимают. Самое интересное, что к Вике никто не пристает. Ее вообще за бразильянку принимают. А я – просто ходячая политинформация…

В прошлом году у меня даже роман случился на почве бесед о политике в кофейне. Был грех – почти замуж собралась. Но моему суженому мама не разрешила. Он моложе меня немного, ему 56. Но мама всюду с ним. У бразильцев вообще мужики для мам до старости – несмышленыши. Вот наша «мама» и воспротивилась. Решила, что ее Луису нужна молоденькая да шустрая. А человек после двух инфарктов. Так нам хорошо вместе было. На кровать ляжем, кино включим, фруктов наберем и до утра его смотрим. И так хорошо, так уютно…

У Луиса с мамой две квартиры. Точнее, одна квартира и одна фавела. В фавеле живут, квартиру сдают. Никто не работает. Понимаете, девочки, они не привыкли, в принципе, заботиться о завтрашнем дне. Крыша над головой есть – и отлично. А нет крыши, да и пофиг, не пропадешь. Главное, чтобы змея не заползла и скорпион не цапнул. Кстати, я теперь даже в России, и в любой поездке обувь и все вещи ставлю повыше, чуть не на стол. Привычка бояться змей и других насекомых выработалась мгновенно.

– А на еду ты много тратишь? – поинтересовалась я. – В принципе, там легче жить, чем у нас, или дороже?

– Одинаково, наверное. В Рио – так точно одинаково. Цены на жилье и еду высокие, как в Москве. Единственное, что тут отличает столичные уклады, – это скученность, районирование. Никакому бразильцу не придет в голову работать в одном конце города, жить в другом, а на рынок ездить в третий. Поэтому общинность высока. Все и всё в пределах пешей доступности. Ну и, конечно, сильно различаются районы богатых и районы бедноты. У нас этого нет. Все слышали о Рублевке, но она как-то далеко. А в Рио есть кварталы, куда большинство бразильцев вообще никогда не попадут – они для очень богатых людей. Точно так же никто из богачей никогда даже спьяну не забредет в нищие кварталы. Наша семья считается здесь средним классом. Причем его самым низким уровнем. Но, как видите, даже этот низкий уровень позволяет мне с вами путешествовать.

– Заметь, мы тут все из разных стран и областей, но собрались в одном месте. Так что любовь к путешествиям отличает не социальный статус человека, а его суть, его личные устремления, – встряла Ириша.

– Ладно, девы! Будем считать этнографическое путешествие законченным. Переходим к практическим занятиям: записываем лучшие бразильские рецепты! – постаралась я сгладить резкость последней фразы…